500. Укажите черты повествования и рассуждения » приводимом ниже тексте. Когда на южной окраине города рассвело, третья батарея уже окопалась и стояла замаскированная. За снегами поднялось зимнее солнце, и все увидели немецкие танки, изготовившиеся к атаке. Они не скрывались, на глазах у всех перестраивались, и оттого, что двигались все время, их трудно было сосчитать. Но их было много. Впереди несколько слева третьей батареи стояла тяжелая батарея другого полка. Комбата ее издали можно было отличить по высокой черной папахе с красным верхом. Он стоял у колеса пушки, одной рукой держа бинокль, другой, в перчатке, делал знаки расчету, и, повинуясь его руке, стволы пушек разворачивались. Видно было, как работают под щитом номера, наводчик крутит колесики поворотного и подъемного механизмов. Батарея готовилась открыть огонь по танкам. После первого снаряда танки ожили. Они ждали этого, опасались идти в атаку по снежному полю, не зная наших огневых точек, и вызывали огонь на себя. Теперь всей мощью они навалились на батарею. Снаряды густо рвались вокруг нее, и батарейцы только отстреливались. Оттуда по глубокому снегу бежал человек. Еще издали закричал рыдающим голосом: — Что же вы смотрите? На ваших глазах нас расстреливают, а вы стоите? Это был лейтенант, командир взвода. Величенко чувствовал на себе взгляды бойцов. Быстро подошел Назаров: — Товарищ комбат, разрешите открыть огонь. А танки все били по батарее. Одно орудие ее уже молчало. Снаряд угодил под колесо, и пушка осела набок, щит был погнут. Несколько человек осталось лежать в окопе, другие, рассыпавшись, бежали к садам. Назаров ближе шагнул к Беличенко: — Если вы не прикажете, я сам открою огонь! — Я вас расстреляю на месте! — задохнувшись, тихо сказал Беличенко. Когда он обернулся, он не встретил ничьих глаз. На батарее уже и вторая пушка была подбита и не отвечала на огонь немецких танков. Расчет покинул ее. последние номера уже добегали до садов. Только комбат в своей высокой черной папахе с красным верхом сидел за колесом пушки сжавшись, не желая оставлять батарею, которую он сам погубил. Кому этот его героизм теперь был нужен. Нет, не мог Беличенко открывать огонь. Не имел права, поддавшись чувству, принять бой в условиях, которые навязывали ему немцы. Открой он огонь, и танки обнаружат его замаскированную батарею и с выгодных позиций, издали расстреляют ее, как они только что расстреляли соседнюю. Он отвечал за жизнь людей, но эти же люди сейчас под его взглядом отводили глаза, как перед человеком, который сделал жестокое дело. На разбитой батарее оставались снаряды, и он послал за ними бойцов. Низинами, садами, оврагами они пробрались туда и вынесли все ящики, а комбат по-прежнему сидел на батарее, оставшейся без пушек и без снарядов. Но у Беличенко не было сейчас жалости к этому человеку. Да и времени жалеть не оставалось. Здесь, на окраине садов, третья батарея встретила танки и отбила их, а потом потеряли атакам счет. И с каждой отбитой атакой укреплялось сознание, что хотя и нет уже никакой возможности, а все же держаться здесь можно. (По Г. Я. Бакланову)

Задача №500

Условие

Условие

Решение